Translated from English by Gabrielle Klema for the 3rd Biannual Sophian Translations Issue
«Лиге плюща» и коллегиальным институтам уже давно уютно с ЦРУ. Эти связи
противоречат предполагаемому космополитическому этосу модели гуманитарных наук,
или может быть, нам что-то сообщают про неотъемлемое моральное банкротство и
логическую нестабильность высшего образования.
Это хорошая сделка, если можешь её провернуть: подписать краткосрочный
исследовательский контракт предложенный на красивом бланке, на котором написано:
«Внешний исследовательский персонал». Или воспользоваться стипендией с рядом
вопросов, которые проверяют лояльность кандидатов организациям национальной
безопасности. Или, после окончания учёбы, представить произведения основному
литературному журналу как «Paris Review», который Петер Маттейссен—агент
ЦРУ—финансировал, организовал, и курировал. Или пройти курс в Гарварде с тайным
офицером ЦРУ, что разрешает университет. Или получить диплом из Смита, как Глория
Стайнем, нацелившись на карьеру в сфере борьбы за феминистские права; взять чек у ЦРУ
и летать по всему миру, чтобы служить рупором для антисоветских оперативников.
Я могла бы говорить о том, как Ханский институт гуманитарных наук в Смите принимал у
себя Валери Плейм Уилсон, выпускницу Смита и сотрудницу ЦРУ в 2011, и о других
выпускниках ЦРУ, которых университет принимал у себя за последние годы. Я могла бы
также показать фотографии Чикагских Мальчиков, тщательно отобранной группы
неолиберальных экономистов Чикагского Университета. Они спроектировали программу
отвечающая за эвисцерацию начинающейся революционной социалистической
независимости в Чили в 1973 году, насильственный эксперимент в глобализированной
политике невмешательства государства в экономику, который ЦРУ профинансировало, как
оно позже призналось. Однако затем я бы спутала разные точки зрения, потому что я
только что закончила работу про социальную разрушительность фотографии на местах
насилия, которую я написала для курса в Смите.
Я могла бы говорить о рассекреченных документах ЦРУ о Нэнси Пелози, которые
свидетельствуют о том, что она имела некоторое представление об усиленных методах
пыток—например, невероятно ужасающие фотографии из Абу-Грейб. Однако затем я бы
спутала разные точки зрения, потому что я только что закончила работу про современное
фото как пространство для гендерной игры, с которой я дополнила старую статью Зонтаг в
журнале «Partisan Review». Журнал, который, о Господи, финансировался за счёт ЦРУ в
50-х, 60-x годах для того, чтобы оказать влияние на общественное интеллектуальное
мнение.
Я могла бы, конечно, изменить точку отсчёта, или может быть пройти курс или два в
другой сфере, но затем я могла бы начинать говорить про Нормана Холмса Персона,
который создал специальность по направлению «Американистика»—одна из
специальностей в сфере гуманитарных наук, которая привлекает тысячи соискателей—для
того, чтобы использовать научную деятельность в целях продвижения интересов ЦРУ и
чтобы бороться с коммунистической угрозой.
В любом случае, высшее образование—маркетинговая схема. Смит, как и другие
университеты, прилагает усилия к тому, чтобы подчёркивать превосходство своих
программ, и особенно модель гуманитарных наук, связанной с Лигой-плюща, которая
обещает сформировать высокоинтеллектуальных, всесторонных студентов, готовых к
добродетельной работе в какой-либо сфере. И разумеется, много выпускников продолжили
делать великие дела, даже морально значимые дела. Но диссонанс между
гуманистическим этосом университета гуманитарных наук, культурной реликвией и
опорой фордистской Америки 20 века, и комфортом этого этоса с имперской основой—это
хорошее свидетельство этакого университетского самообмана. Между тем, 40%
выпускников Гарварда соглашаются на работу в сфере финансов, в консультировании, и в
государственных разведывательных органах. И несколько самых известных и
прославленных критических мыслителей нашего времени—писатели, на которых я всегда
равнялась—как Джудит Батлер, Елен Сиксу, и Донна Харауей, пытались устроиться на
работу в «European Graduate School»—это совершенно независимая программа
политического и философского образования, которой не удалось получить
государственное финансирование.
«Я хотела бы напиваться и бегать по катакомбам в льняной рубашке и цитировать
Толстого», моя подруга Габриэль, расстроенная с
кибер-иудео-христианской-некро-патриархатом, или как-то иначе, недавно воскликнула. Я
понимаю, что она имеет в виду—последние тридцать лет экономической суровости и
ограничений (мы обе дети сентября 11, я хочу добавить) заставляли дела казаться
довольно унылыми. Поступление в лучшие университеты меньше связано с
интеллектуальным поиском и больше касается того, как продавать себя как актив для
бизнеса, как убедить Гарвард или Смит или другой университет, что вы принесёте
хороший доход для их инвестиционному портфелю, если они выбирают вас. Как любой
амбициозный человек, я съёживаюсь жутко каждый раз, когда я думаю о том, как студенты
в прошлом платили свои 17 долларов за академический семестр в вузах, плата за которые
уже превысила ипотечные ставки. Но льняную рубашку учёного мира, пусть она выглядит
удобной, немного тяжело совместить со знанием, что Лига плюща и «женская лига
плюща», всегда финансировались за счёт империи. Так что, кажется, я хочу сказать, что
ностальгия Габриэль ошибочна; коммерциализация всех интеллектуальных вещей и
уменьшение возможностей для докторов наук—не случайности экономического кризиса.
Скорее, они помогают отделить зёрна от плевел и формировать гуманистических, опытных
сверхлюдей для того, чтобы сотрудники государства могли их завербовать, как давно
планировали заинтересованные стороны.
Так как написать статью о зверстве бумажкой и ручкой которые даны мне зверствующими?
